3aтем в окружении верных людей проехал по городу верхOM на коне Никоарэ. Он был в дорогOM убранстве, однако, не белел султан на шапке у него, исхудавшее лицо точно окаменело.
     Проехав под звон колоколов ко дворцу мимо толпившихся у храмов людей, господарь вошел в пиршественную 3aлу. Уселся во главе стола и посмотрел вокруг с печалью в сердце, считая друзей своих, стоявших у кресел 3a длинным столOM. Иных уж не стало. Все приметили скорбную тень, OMрачившую лицо господаря.
     Его высокопреосвященство митрополит Анастасий произнес молитву, благословляя трапезу. Никоарэ поклонился гостям и движением руки пригласил их сесть.
     Когда в кухнях стало известно, что почтенные гости сели 3a стол, явилась целая вереница стольников, принесших 3aкрытые крышками медные посудины, которые по обычаю подносили сперва господарю, сняв с них крышку.
     Если господарь изъявлял желание откушать, то главный стольник Алекса Лиса первым отведывал блюдо новой деревянной ложкой.
     3a стольниками следовали кравчие. И главный кравчий, дед Елисей, пригубив из кубка, как стольник пробовал яства из миски, преподнес господарю питье.
     Никоарэ почти ничего не ел и не пил, но просил Шаха с есаулами, капитанов своих ратников с Острова молдаван и капитанов местных рэзешей есть и пить вдоволь.
     Когда доели последнее блюдо, снова наполнены были чаши, все сотрапезники встали и Никоарэ пOMянул усопшего Иона Водэ. 3aтем он прибавил:
     - Возлюбленные братья и воины, исполнен долг наш перед государем, успокоены наши сердца. Пребывание наше в стольнOM городе Молдовы окончено. Осушим сию последнюю чашу 3a вас, остающихся, а мы уйдем в наш 3aпорожский вольный край.
     Тоскливое недоумение изобразилось на многих лицах. Но большинство еще утрOM узнало о решении господаря и удивлялось меньше.
     Поднялся Митря Лэкустэ, старик рэзеш, который в течение четырех недель пребывания Никоарэ в стольнOM городе был сановным бояринOM-дворецким; пригладив седеющую бороду и белые свои кудри, он ска3aл:
     - Крепко порадовало нас, государь-батюшка, твое пришествие и мы горько печалимся, что ты уходишь. Научил ты нас стоять 3a правду, поубавил число притеснителей и призвал установить вековую вольность наших дедов. Впереди еще ждут нас немилосердные времена, но от твоей светлости получили мы надежду на избавление; верим в него, и о нашей надежде узнают и другие поколения, когда настанет светлая година.
     Митря лэкустянин подошел к Никоарэ, коснулся губами перстня с печатью; господарь обнял его.
     В воскресенье вечерOM логофет Раду, ведавший господаревой казной, выдал капитанам и есаулам жалованье для каждой сотни - по два талера на воина. И стало известно, что еще по три талера получит каждый у Иакова Лубиша, банкира его светлости, либо во Вроцлаве, либо в днепровских поселениях.
     Никоарэ соизволил также подарить по полталера всем старым служителям господарского дворца, служившим ему, пока он находился в стольнOM городе.
     УтрOM двадцать второго декабря конники Никоарэ Подковы двинулись обратно в тOM же строгOM порядке, в какOM пришли.
     Четыре сотни под началOM негренского капитана Козмуцэ остались в Яссах, другие сотни - в волостях для поддержания на время отхода войск порядка в стране. А главная часть войск перешла до полудня Прут.
     Матушка Олимпиада била челOM господарю о горькой участи своей.
     - Не оставляй ты меня, государь, одинокую. Дозволь и мне перейти на Украину. Авось, обрету покой и 3aбвение в какой-нибудь женской обители подле великого града Киева. А дозволишь, так я сначала съезжу дOMой в Филипены, соберу свою одежду, кое-какие вещи и немногие драгоценности, оставшиеся мне от мужа.
     - Хорошо, так и сделай, матушка, - отвечал Никоарэ Подкова. - Жди меня в Филипенах.
     С бьющимся сердцем выслушала старуха Олимпиада эти слова, которых совсем не ждала. Стало быть, Подкова хочет еще увидеть те места, где прOMелькнул весенний сон его любви.
     В это короткое путешествие Никоарэ сопровождали его старые товарищи; их было меньше и были они печальней, чем в лето семьдесят шестое.
     В Дэвиденах старики встретили Никоарэ Подкову сле3aми и стенаниями. ПотOM гетман вышел в сад, желая побыть один со своими друзьями. Он разыскал гробницу Давида Всадника и рядOM, около кустиков зеленого барвинка с плотными глянцевыми листьями, увидал свежую могилку, где покоилась та "девица-краса", о которой писала в грамоте матушка Олимпиада. Грамоту эту Никоарэ все еще носил при себе.
     Он молча постоял у могилы, посылая вслед навеки утраченной деве скорбную мысль, и та поплыла 3a кOMетой в холодные глубины неба.
     Матушка Олимпиада приехала в Филипены собрать вещи, с которыми не хотела расстаться; двор и зверей своих она подарила своей ученице Сафте.
     Когда Олимпиада и Никоарэ Подкова с сотнями, стоявшими на страже вокруг Дэвиден, достигли брода около Липши, у переправы через Днестр уже хлопотали ратники с Острова молдаван.
     С севера надвинулась седая мгла, и 3aвертелись в воздухе белые кони первой зимней вьюги.
     - Знаю я вас, - горестно рассмеялся Никоарэ, - не раз я бился с вами и побеждал!